Частная магическая практика. Сны и явь - Страница 66

— Кто это сделал? — пожалуй, даже слишком резко спросила я. — Твои люди или люди Дольшера?

— За кого ты нас принимаешь? — Вашарий чуть поморщился и наконец-то позволил демону набрать ход. — И потом, Киота, стал бы я в таком случае тебе об этом рассказывать?

— Тогда кто? — продолжала недоумевать я. — Быть может, несчастный случай или самоубийство?

— Ну Раяниру было бы весьма проблематично разнести себе затылок смертельным заклинанием, — пробормотал Вашарий. — Тем более что иридиевые наручники с него не снимали, а они, как тебе известно, блокируют магические способности. Кстати, он оставался в них, когда его тело нашли.

— Не понимаю. — Я искренне всплеснула руками. — Карраяр? Нет, бред. Вот в участие Шассара я бы еще поверила — у него куда больше власти, чем у моего разгильдяя братца, даром что тот считается королем.

— Киота, в эту тюрьму никто из варрийцев не имел доступа, — медленно, тщательно подбирая каждое слово, проговорил Вашарий, не отрывая странно напряженного взгляда от дороги. — У меня есть только одно приемлемое объяснение случившемуся. Тицион.

Я до боли прикусила губу, обдумывая услышанное. Вот, значит, как. Прав был Итирус, предупреждая меня о том, что Тицион не потерпит присутствия универсала в одном мире с ним. Его величество мог что угодно говорить моим друзьям, убеждая их, что опасность мне не грозит. Однако на деле все обстояло куда хуже: он поспешил уничтожить Раянира, к которому дар даже не вернулся. Так, на всякий случай — а вдруг? Что же ожидает меня?

— Киота, — начал Вашарий, без особых проблем поняв, какие мысли меня сейчас терзали, — во имя всех богов, не переживай! Тицион не посмеет тебе ничего сделать. И потом, ты прошла сканирование, доказав тем самым, что дар универсала тебя покинул. Опасности для тебя нет.

— К моему брату дар универсала вообще не вернулся, — рассерженно огрызнулась я. — Однако это не помешало королю его убить.

— Ты моя невеста, — возразил Вашарий. — Носишь под сердцем ребенка Дольшера. Тицион никогда не посмеет…

Вашарий замолчал, так и не закончив фразы. Наверное, он сам не особо верил в то, что говорил. Я тоже не спешила вступать в спор. Что скрывать, рассказ Вашария встревожил меня куда сильнее, чем Рашшар, вышедший на охоту. В конце концов, вампир сейчас вне закона, на него охотится как магический департамент под руководством Дольшера, так и ведомство Вашария. Но что противопоставить Тициону? Если его величество решит избавиться от одной слишком шустрой магички, умудряющейся влипать во все мыслимые и немыслимые неприятности, — то моя судьба незавидна. Меня прихлопнут, словно надоедливую муху. И никто — ни Вашарий, ни Дольшер — не сумеет спасти меня.

Вашарий нащупал мою руку, поднес ее к губам и поцеловал, не отвлекаясь от управления повозкой. Он ничего не сказал, не пообещал, что до конца будет стоять на защите моей жизни, только этого и не требовалось. Я чувствовала, нет, совершенно точно знала, что если будет нужно — он умрет за меня. Будет сражаться, невзирая на то, сколько врагов нам противостоит. И никто — ни король, ни боги, ни загадочные игроки — не сумеет его переубедить и заставить отступиться от меня. Только одно может ему помешать встать на пути между врагами и мною — смерть. И то не уверена, что он не найдет способа вернуться с того света.

— Я люблю тебя, — неожиданно призналась я. Пожалуй, впервые в жизни произнесла эти слова совершенно осмысленно и не стыдясь. Посмотрела на четкий профиль Вашария, сосредоточенно ведущего повозку. — Больше всего на свете люблю! Если мое существование хоть как-то угрожает…

— Не говори чепухи! — резко оборвал меня он, невольно поморщившись от невысказанного, но подразумевающегося. — Киота, милая, прости. Я не должен был расстраивать тебя. Но решил, что ты обязана знать. Как-никак Раянир твой брат. Но в любом случае — тебе нечего бояться. Я буду не я, но если кто-нибудь когда-нибудь…

И опять Вашарий не закончил угрозы. Лишь крепко сжал губы, позволив демону набрать ход сверх положенной скорости. Кажется, мой будущий муж впервые в жизни наслаждался скоростью. Я знала, что он не любит нарушать правила понапрасну, но теперь… Он на самом деле получал удовольствие от этой бешеной гонки по дурным дорогам, размытым недавним дождем. Потому что это позволяло ему отвлечься от невеселых раздумий.

— Ты никогда не говорил, что любишь меня, — несмело напомнила ему я.

Это действительно было так. Нет, я знала, какие чувства Вашарий испытывает ко мне, но лишь благодаря дару универсала. До меня долетали обрывки его мыслей, изредка он сам чуть не проговаривался, но в последний момент пугливо замолкал. И вот теперь мне по-настоящему захотелось услышать признание из его уст. Наверное, чтобы убедиться, что он не оставит меня в самый тяжелый момент моей жизни, более того — сделает верный выбор между долгом службы и мною. Вдруг Тицион когда-нибудь прикажет ему уничтожить меня? Сумеет ли он противиться воле правителя Нерия?

— Киота… — с непонятным раздражением начал Вашарий. Запнулся и замолчал, остановившимся взглядом уставившись в лобовое стекло, залитое потоками вновь начавшегося дождя.

Демон в глубинах повозки выл не своим голосом, понукаемый и понукаемый к увеличению скорости. Но впервые в жизни я не боялась. Точнее, боялась, но не оплошности водителя и катастрофы. Лишь бы Вашарий не отказался от меня сейчас!

— Киота, — повторил он куда мягче, когда я уже отчаялась дождаться ответа. — Моя маленькая глупая Киота. Ты хочешь это услышать? Изволь! Я люблю тебя. Люблю больше всего на свете. Каждое утро я просыпаюсь в ужасе — не приснилось ли мне все это. И только увидев тебя подле, смешно сопящую, раскрасневшуюся и разнеженную, успокаиваюсь. Каждый вечер я несусь с работы домой с неимоверной скоростью, распугивая прохожих и слыша вслед бесчисленные проклятия, — лишь бы быстрее увидеть тебя и убедиться, что Рашшар не нашел лазейки в моей защите. Да, я люблю тебя. Полюбил в тот самый момент, когда только увидел. Именно тогда я понял, что не отдам тебя Дольшеру. Сделаю все, но вырву тебя из его объятий. И некоторое время всерьез намеревался похитить тебя, чтобы в долгожданном одиночестве доказать, насколько серьезны мои чувства.